«Вот мчится тройка почтовая…»,- слова этой песни не такое уж далёкое прошлое. Конечно, почту возили с давних времён, и основной тягловой силой была лошадь. А вот как закончились времена той славной лошадиной эпохи, я и хочу вам сегодня поведать.

Полуденный колокольчик.

Официально Сибирский тракт на участке Тюмень-Ялуторовск и далее на восток был открыт во второй половине XIX века. Люди, грузы, в том числе и почта стали перемещаться по этому пути. Недостаток был один – зимой, в распутицу и межсезонье участок от Романово до Ялуторовска бывал труднопроходимым. Автомобилей, особенно во время войны, не было, и почту перевозили старым дедовским способом. Только позднее, с появлением большого количества машин и улучшением качества дорог, путь через Чукреево канул в Лету.

Задолго до войны и во время неё в чукреевском колхозе "Броневик" существовало специальное подразделение по содержанию племенных лошадей. В войну в нём же держали "бронь" для нужд фронта. По вниманию и отношению это была элита поголовья, но и её порой использовали для важной отрасли - почтовой связи.

По словам участника той почтовой эпопеи, возницы Андрея Туровинина, в четыре утра нужно было выехать из деревни до Романово, а это около шести километров. По возвращению перепрячь лошадей и до Ялуторовска. Обычно запрягали пару в двуколку (таратайку), ходок или сани-розвальни. Даже если с неба падали "камни", возницу усаживали в седло, рядом с которым уже громоздились перемётные сумы с грузом.

Примерно к обеду колокольчик извещал о прибытии почты из Ялуторовска. Многие говорили, услышав его звук: "Вернулась из города, пора обедать!", - или делать что-то другое.

Лошадей вновь перепрягали и снова отправлялись в Романово. Потом крепить колокольчик посчитали пережитком прошлого и оповеститель времени замолк, притом навсегда.

Читая документы той поры, я с удивлением узнал, что этот извоз никак не оплачивался, как и заготовка дров для почтовых отделений и ремонт дорог, по которым возницам приходилось "наматывать" десятки километров.

Митька.

Но, оказывается, почта в то время была не только средством связи. При "транспортном парке" было отапливаемое помещение, в котором обитали конюхи, хранились хомуты и сбруя. Мы – ребятня - с удовольствием посещали это "заведение": пропахнуть табачным дымом, лошадиным потом, понаблюдать за игроками в карты, послушать бывальщины. Среди аксакалов были очень интересные рассказчики, и мы внимали их историям с открытыми ртами. Вот только про войну и политику они говорили очень мало и как бы нехотя. Андрей Туровинин рассказывал, что в этом же помещении находились нары-лежанка для беспризорника Митьки Янко.  По моим воспоминаниям ему было лет 14, говорили, что его родители репрессированны, а его привезли в деревню на содержание колхоза и сердобольных селян. "В гости" к нему приходили его сверстники - кто с сырой картофелиной, кто с корочкой хлеба. Картошку резали пластиками, пекли на плите и тут же все вместе съедали. Мама Андрея Анастасия Степановна иногда мыла Митьку в бане, а его одежду тут же прошпаривала на каменке. А колхоз иногда покупал ему одежду. Так что какой-никакой, а приют. Спустя какое-то время его увезли в другой населенный пункт и следы затерялись.

Деревенская опека.

Вообще на поселение к деревенским людей отправляли с давних пор. Согласно переписи населения в 1895 году в Чукреево коренных проживало 403 лица мужского и женского пола и прописанных к деревне 59 человек. Сибирь долгое время была местом, куда отсылали на исправление нежелательных для западной части страны граждан. Сосланный люд подразделяли на категории: ссыльные на поселение, водворённые на житьё и переселённые в административном порядке. Дети, размещённые по семьям селян, вероятно, тоже имели свою категорию. Я лично знаю таких беспризорных не только в своей, но и в других деревнях. Парни, выросшие в среде односельчан, ушли на фронт и не вернулись, их имена занесены вместе с другими погибшими на плитах памятника на Чукреевской горке. Некоторые из этих ребят жили в семьях поочередно, другие постоянно. Каким было к ним отношение хозяев: обижали ли, упрекали куском хлеба - сказать сейчас трудно. Однако в деревне все хорошо знали друг друга и общественное мнение для каждого значило очень много. Не дай Бог, что про кого-то вдруг скажут плохого. Сказать, что воспитанники были на положении "хуже некуда", нельзя. В дореволюционные времена некоторые особо трудолюбивые получали от хозяина земельный надел, скот, приданное, им всей деревней строили дома, женили и выдавали замуж.